Траур. Неделя началась с траура. Хотя неофициально он уже существовал несколько дней. Появилась лишь маленькая формальность — черные ленточки на приспущенных флагах…

Первым уроком была алгебра. Как только прозвенел звонок, ко мне подошла Наташка и шепотом проговорила: «Арс, ты знаешь, что сегодня у Ларисы Юрьевны День Рождения…?». Естественно, я не знал об этом, о чем ярко говорило мое недоуменное выражение лица, примерно такое же, как у волка, увидевшего красный флажок. Наташка пробиралась по рядам, спотыкаясь об чужие портфели, но все-таки донося сию весть до каждого. В это самое время в 47-ой кабинет прибывали все новые и новые делегации от других классов, разумеется, с букетами цветов и со штампованными пожеланиями. Как всегда наш класс отличился, теперь все стояли, безмолвствовали и наблюдали чужие поздравления. А когда все наконец-то устаканилось, урок начался минутой молчания. Молчали действительно около минуты, а в моей голове проносились мысли о том, как мы также молчали в сентябре 2001, октябре 2002 и в феврале 2004. Мир ни капельки ни изменился.

Как-то неловко писать после всего этого про школьные курьезы и прикольные моменты, но жизнь продолжается. Лара спросила: «Кто сегодня не сделал домашнюю работу?» Класс отвечал Ларисе гробовым молчанием. «Хорошо, — сказала Лара — тогда я к середине урока проверю у всех ее наличие». Тут же Настька воскликнула: «Лариса Юрьевна, а вы не могли бы объяснить №224?» Это, безусловно, вызвало у меня (да и не только у меня) легкую усмешку на лице. Я то молчал, так как домашку добросовестно сделал сам, лишь проконсультировавшись с Титом по телефону. Но за такие деяния школьный закон не карает J. Номер благополучно был разобран. Лара обратилась ко всем нам с очередным животрепещущим вопросом: «Мы начинаем повторять последнюю прошлогоднюю тему “Исследование функции” или же еще решим пару примеров на вычисление производной?» Класс молчал. И тут я сказал свое веское слово: «Давайте еще решим пару примеров на вычисления…» N-ое количество изумленных взглядов было брошено в мою сторону. Если бы меня попросили мотивировать сей неожиданный поступок, я бы объяснил все это лишь своей безудержной ненавистью к теме «Исследование функции». Нет, не потому что она какая-то сложная. Отнюдь нет. Меня бесит необходимость расписывать каждый пример со всеми пояснениями километровыми записями в тетради. Тратится: а) макулатура, следовательно, абсолютно зазря губятся огромные лесные массивы; б) нервы и время на подробное описание каждого алгебраического шага; в) гель в ручке, в конце концов, а значит и деньги… Вот так. Мой поступок действительно вышел крайне опрометчивым, потому практически сразу же Лара вызвала меня к доске, решать пример на вычисление производной. Совершенно простой пример. Но тут сыграла свою коварную роль так называемая «боязнь сцены». Да, да, а именно в этом случае — боязнь перед классом. Ведь я уже выступал на больших сценах, перед обширной аудиторией, мне все это знакомо. Но одно дело, когда читаешь чужие стихи любимейших поэтов, а тем более свои стихи, которые — часть тебя, и совсем другое — когда с ходу решаешь хоть и простые, но совсем неинтересные для тебя примеры. В общем, пример прост и ясен, как трусы за рубль двадцать. Однако я умудрился перепутать все на свете: неправильно написать уравнение касательной, потерять половину коэффициентов и натворить еще много чего в таком же духе. В итоге, пример с грехом пополам был решен. Накарябав на доске финальную цифру, я открыл для себя и всех остальных начало повторения последней прошлогодней темы. Весь оставшийся урок был употреблен на противное исследование функции… Конечно же, больше всего меня волновал тот вопрос, смеялась ли Янка надо мной вместе со всеми, когда я демонстрировал чудеса тупизма прямо у доски — наглядно и бесплатно. Эх, и о чем я только думаю…

Второй урок проходил в том же кабинете. То бишь, как несложно догадаться, вторым сегодняшним испытанием для меня сегодня стала геометрия. Урок прошел в серых (цвет карандаша, которым исполнялись немногочисленные, но нудные чертежи), монотонных и скучных тонах. На алгебре было куда веселее и интереснее, недаром же я посвятил этому уроку почти две трети страницы. Геометрия окончилась неприятно — домашнее задание диктовалось со слов Ларисы — то есть задачи в тетради, а не из учебника. Терпеть их не могу.

Следующий урок стал кульминацией сегодняшнего школьного дня. К тому и располагался он в самом центре расписания — третий урок — урок М.Х.К. с неподражаемым преподавателем и особо одаренным педагогом — с Курицыной Натальей Олеговной. В самом начале урока прошла маленькая проверочная, то есть «летучка». На половину вопросов я ответил сам, половину других ответов нарыл в учебнике. Думаю, можно прогнозировать пятерку. А что там твердо выйдет четверка — в этом у меня просто нет никаких сомнений. Новая же тема урока формулировалась так: «Афинский Акрополь. Назначение храма». Несмотря на вездесущий траур, настроение у меня было задорное, я напропалую сыпал остротами и примитивными шуточками. Уже в названии темы мне слышалось: «Укроп ль…?!» J Курицына начала свой непередаваемо увлекательный рассказ с устройства древнегреческого храма. И тут меня понесло: когда Курицына сказала, что жертвенников было очень много, и они стояли везде, я пошутил: «Ну, примерно, как почтовые ящики». Результат достигнут — многие смеются. А главное — она тоже смеется. Когда же Курицына произнесла такое слово, как «базилика», сидящий рядом со мной Егерь рассмеялся: «Кот Базилио…», чем поверг и меня в неистовый хохот. Да, дожили, детишки в 11-ом классе, а при слове «базилика» — первые ассоциации у них — это кот Базилио… J В рассказе Курицыной о функциях древнегреческого храма прозвучало слово крепость, на которое невозмутимо и машинально ответил: «40 градусов». Опять же, многие смеялись над моей совершенно дурацкой шуткой, и Янка тоже не была исключением. Вот она, сила детской и глупой наивности. Значит, я еще не вырос, раз радуюсь таким вещам. При словосочетании «спортивные состязания» я по старой и доброй традиции, появившейся у нас с 10-ого класса, окрестил их спортивными состязаниями и оргиями. Тоже шутка не ахти, ибо стара, как мир. Но всем было смешно. И Янке — так приятно смотреть, когда она звонко смеется над твоими [хоть и тупыми] шутками, а не над остротами Глеба и Серого, которые тупее моих высказываний раз примерно в сто… Это счастье, просто мимолетное счастье. Одного мгновение может подарить столько ощущений и эмоций, сколько ты не испытал за все свои предыдущие годы. Чуть позже Курицына изобразила на доске приблизительную схему шествия греков во время их празднеств и, памятуя о моей недавней активности, вызвала меня к доске повторить все от начала до конца. Неужели Курицына думала, что это будет неимоверно сложно? Да, там были трудно произносимые слова, и их было много, но ведь на доске она всюду проставила указательные стрелки и сделала подписи с названием к каждому зданию. Так что мне без особого труда удалось восстановить картину древнегреческого шествия во всей его красе.

Следующим уроком в сегодняшнем расписании значилась химия. Первая химия в этом учебном году. Но отнюдь не первая встреча с Химозой Николаевной. Естественно, первые двадцать минут занятия были потрачены на пустую болтовню о дежурствах, различных классных должностях и поездках. Иначе и быть не могло. Лишь наговорившись вдоволь, Химоза начала новую тему: «Углеводы. Классификация углеводов. Глюкоза». В течение первых пяти минут увлекательной лекции Химозы Николаевны я безоговорочно решил вызваться завтра к доске на эту тему. Тема легкая, а предмет вообще-то совсем не легкий, так что надо выезжать на таких темах, как эта — мудро рассудил я, конспектируя монолог Химозы.

На русском языке я тщетно пытался продолжить начатый еще в субботу цикл лирических семистиший. Редкостная скукота.

Литература. Все тоже самое — тщетные попытки занять себя стихосложением, нудные лекции НоГи (Натальи Григорьевны). А затем еще и вопрос от НоГи напрямую ко мне: «Особенности русской литературы на рубеже 19-20 веков…?» Я стал рассказывать про «Серебряный век» и про футуризм, хотя и осознавал прекрасно тот факт, что НоГу это все не устроит — ей были нужны какие-то бредовые рассуждения Владимира Соловьева, которые она диктовала на прошлом уроке [я, естественно, их тогда не писал]. Слушав около минуты мой увлекательный ответ, НоГа сказала: «Хватит, это не по теме». Я пытался отчаянно сопротивляться ужасающей действительности фразами такого типа: «Как это не по теме, это что, не рубеж 19-20 веков…?!» НоГа была непреклонна — отныне во временном журнале параллельно моей фамилии зияла большая и жирная точка, поставленная безжалостной рукой НоГи. НоГа вызвала на этот же вопрос сидящего рядом со мной Тита. Тит открыл тетрадь и благополучно прочитал все, написанное там. Правда, НоГу этот титовский поступок не очень порадовал. Но он хотя бы ответил то, что она хотела услышать от меня. А именно — соловьевские бредни. Что ж, надо было взять тетрадь у Тита, как я об этом не подумал… Теперь придется анализировать сухую статью об особенности сюжетной линии в рассказах И.А. Бунина и пересказывать ее перед всем классом на следующем уроке. Также я конфисковал у Тита две его тетради — по М.Х.К. и по литературе — ни одну из них я у себя еще не завел, надо срочно переписать материалы предыдущих уроков, а главное — вникнуть в литературные изыски (точнее будет сказать извращения) НоГи…

В квартиру я вошел около трех часов дня. Уроки не хотелось делать. Совсем не хотелось. Пообедав, я прочитал заданный параграф по общаге, а на химию с физикой бессовестно забил.

По дороге на тренировку мы с Герычем, блюдя старые добрые традиции, купили двухлитровую Кока-Колу и два пластмассовых стаканчика. На тренировке услышал напоминание: соревнования уже совсем не за горами — в эту субботу станет известно — достоин я первого юношеского разряда по самбо или недостоин. На запреты или разрешения (что менее вероятно) Кронкельмана мне откровенно положить. В крайнем случае, ему позвонит мой батя — ведь батю просто так не пошлешь…

Когда мы с Герычем подошли к комплексу, народ вовсю играл в футбол на площадке, но я и Герыч приняли разумное решение идти наверх и переодеваться на ковер, так как до окончания футбола оставалось пять минут. Не охота сильно пропотевать перед ковром, и там успеем, можно в этом совершенно не сомневаться.

Тренировка, как и всегда, прошла напряженно. До такой степени напряженно, что к последней, третьей схватке в стойке я окончательно сдох. Темп был высок, да и я к тому же сдуру после первой схватки хлебнул водички — результат налицо — все дыхание сбилось к чертям собачьим. Таким вот необычным образом я получил некий урок на будущее, нельзя быть таким несдержанным.

После тренировки я и Герыч — усталые, потные, но довольные собой, уселись на трибуне футбольного стадиона «Металлург», как в старые добрые времена. Долгое смакование Кока-Колы сопровождалось разговорами на всевозможные темы… Вечер выдался крайне теплым, я сидел в одной майке, да и ее хотелось снять…

Вечером я еще раз перечитал общагу и весьма удовлетворенный сегодняшним днем лег спать… Естественно, до тех пор, пока я не заснул, мне вспоминались Янка, ее смех, улыбка, а также тупые подколы Фрола и Серого… Эх…





Арс-Пегас