Ты здесь. Ты со мною незримо повсюду…

Москва. Севастополь. Деревня,

собой я напомню пустую посуду,

когда вернусь в школу, где ревно,

я буду взирать на Сергея и Глеба,

на них. На тебя. И зверея,

затянется тучами серое небо

(что зеркало чувств). Апогея

достигнет любовь средь дождей, листопадов,

банальности школы. Опросы

повергнут в унынье, но видно так надо в

сей жизни нелегкой. Раскосо

качаются ветви усталого клена…






Ars-Pegas






Проснулся сегодня я совершенно спокойно, в 6:45… Немножечко ломило в мышцах после вчерашней тренировки и очень сильно кололо внутри после вчерашних потрясений…

Единственным поводом для радости служило сегодняшнее расписание: всего пять уроков, и два самых отрицательных урока были первыми, то есть можно было сразу отмучиться. Был я рад и тому, что снова увижу незабвенных Скачко и Дерачица, которые вполне могут посоревноваться между собой по экзотичности фамилии. Мошенец тоже принять участие в этаком своеобразном конкурсе… И все-таки, я думаю, что Дерачиц единолично победит, без всяких на то сомнений.

Переступив порог школы, посетив раздевалку, пережав руки довольно большому количеству народа, я поднялся на третий этаж и направился к 34-ому кабинету — обители Мошенизма, а по совместительству и Коганизма. Нет, Коган там, наверное, главнее. Впрочем, не суть, как говорит многоуважаемый СкачкоП.А. Я прогуливался по коридору с Титом и Коноваловым, когда навстречу мне прошла Янка, о чем-то увлеченно разговаривающая с Олеськой. На мой «Привет…», который видимо явно смахивал на писк маленького забитого в уголок мышонка, Янка никак не отреагировала, ни словом, ни жестом, чем повергла меня в еще большее утреннее уныние.

Посидев в креслах у компьютерного кабинета [скромной обители бородача-волшебника В.В.], я рассказывал Титу подробности моих вчерашних разочарований. Тит внимательно меня слушал и согласился, что Янка крайне недостойно повела себя вчера, да и вообще, вся эта любовная бодяга — очень несправедливая жизненная ситуация. Что ж, это жизнь. Жизнь — игра. Хочешь в нее играть, как никак, а тебе придется принимать ее правила.

Перед тем как приступить к серьезному да и невеселому разговору, мы с Титом вдоволь поприкалывались над Очень Толстым Мальчиком. Небольшая юморная разрядка, так сказать, снятие напряжения… Он действительно очень потешный, и к тому же еще Очень Толстый…

Урок Мошенизма пролетел очень быстро, к моему крайнему удивлению... Быть может, потому что я все время пялился на Янку...? Пытался придумать какие-нибудь новые действия с моей стороны, новые слова, мысли… Ничего нового — лишь отвратительное, вязкое липкое ощущение внутри себя — и больно, и грустно, и непреодолимо печально…

Темы, кстати, по физике крайне сложные, надо переставать все так близко принимать к сердцу и вникать, вникать, вникать в физические термины, которые мне нужны с таким же успехом, с каким успехом у козы будет использоваться баян...

Алгебра прошла хорошо. Лара не напрягала, мы весь урок решали довольно просто примеры на вычисление производной... Если бы все уроки по алгебре в этом году проходили так безмятежно. Алгебра гораздо лучше физики в том плане, что ты постоянно пишешь, нет времени, чтобы отвлекаться на Янку, на ее милое лицо…

Общага, как и всегда, прошла в своем особом стиле... Скачко говорил на очень отдаленные, хотя и интересные, темы, не относящиеся к теме урока... Нет, они, конечно, поверхностно касались темы урока, но только очень поверхностно. Это неотъемлемая часть методики преподавания Скачко, что же тут поделаешь…

Наступил пара О.Б.Ж. Дерачиц отпустил бороду, мотивировав этот неоднозначный поступок подготовкой к пенсии, которая по его словам уже скоро наступит. Вновь Дерачиц стал с самого начала урока разводить демагогию, но сейчас мне было не до него... Егерь с Герычем играли в шахматы, Бабий читал Мольера (а я сел с Бабием за последнюю парту в среднем ряду), которого он только что свистнул в шкафу за спиной, Серый с Глебом опять липли к Янке, остальные девчонки болтали между собой, Коновалов активно дискуссировал с Дерачицом на какие-то высокофилософские темы, касающиеся механизма государства, кто-то просто безмолвно взирал на все это безобразие, происходящее в 42-ом кабинете. Короче говоря, каждый занимался своим делом. Наверное, я избрал самое отвратительное времяпровождение, уж лучше бы я вел диспуты с Дерачицом... Ведь все мои мысли были переполнены Янкой, хреново мне было, просто невыносимо, она опять хихикала вместе с Глебом и с Серым буквально в метре от меня, на расстоянии чуть больше моей протянутой руки. Янка беспрерывно тасовала в руках те вчерашние фотки, будто назло мне... Громко, громко смеялась над примитивными фроловскими шуточками и пошлыми жестами Серого... В итоге я попросил Дерачица: "Можно выйти?" Он, конечно же, разрешил... Ну, не мог я смотреть на это душераздирающее зрелище, просто не мог...! Направляясь к дверям, я слышал, как ехидно раздавалось со всех рядов: "Что, Арс, невтерпеж, приспичило...?" Я вышел в коридор и встал у подоконника. Янка, естественно не покидала моих мыслей, крепко там обосновавшись много лет назад... Дерачиц что-то стал вещать в безнадежно неслушающий его класс [Коновалов — поражающее исключение] про какого-то великого по его словам сибирского поэта... Фамилию я, увы, не расслышал... Коновалов моментально парировал тираду Дерачица: "У нас сейчас тоже местный поэт пошел справить нужду..." Легкая улыбка на мгновение застыла на моем лице... Коновалов, Коновалов... Постояв в коридоре от силы еще полторы минуты я с понурой головой прошествовал в класс. Коновалов встретил меня радостной репликой: "А мы без тебя, Арс, тут ПОЭЗИЮ обсуждали". В слове "поэзия" была слышна такая неповторимая интонация, что впрочем, часто присуще Коновалову. Другие менее остроумные товарищи наградили мои уши такими фразами: "С облегчением!", "Ну, как, не отвалился...?" Мда... Бабий все также увлеченно поглощал бессмертные строки Мольера, когда я вернулся за последнюю парту. Герыч с Егерем все также играли в шахматы, а Фрол стал докапываться ко мне со своими неуемными шуточками. Он, честно, в тот момент дико раздражал меня. Редко люди могут меня настолько раздражать. Ладно, видя мое бездействие и флегматичную реакцию, Фрол быстро отцепился от меня... Самое гадкое заключалось в том, что все подколы и издевки Фрола сопровождались восторженным смехом Янки... Позже ко мне подсел Василий, ибо на уроке Дерачица можно творить все, что угодно. Он, то бишь Вася, стал вести со мной воспитательную беседу, мол, забудь ты эту дуру, она тебя недостойна. Я сокрушенно кивал головой, продолжая при этом констатировать пятилетний факт: "Я люблю ее". Дальше Вагантыч уже понес полную околесицу: про сайты знакомств и прочую хренотень. Общение с ним потеряло первозданный смысл — хоть немного успокоиться, я же наоборот начинал злиться. Не нужно мне все это. Я уже сам не знаю, что мне нужно. Янка отныне превратилась в недостижимую цель, в попытку муравья покорить Эверест или же в попытку вычерпать чайной ложкой Тихий океан…

О.Б.Ж. закончилось, я извинился перед Дерачицем за свою сегодняшнюю несостоятельность, так как сегодня с ним беседовал лишь один Коновалов... "Я совершенно опухший" — заявил я Дерачицу в оправдание (звучало неубедительно, хотя отчасти это действительно была правда). Дерачиц расплылся в своей фирменной улыбке и отколол очень остроумную на его взгляд шутку: "Молчанов, что же вы вчера пили, если сегодня вы такой опухший?"

У раздевалки ко мне подошли Коновалов с Титом, чтобы поведать мне отвратительную легенду о Нефертити, а точнее тыкнуть меня мордой в книжку. Коновалов вычитал эту пакость в книге Михаила Веллера "Все о жизни" — оказывается, божественная красота и вечная юность Нефертити объясняется тем, что она каждый день после завтрака "изрыгала" (лексикон книги) всю потребленную ей пищу, а затем пила сперму 15-летних мальчиков, которых кормили по специальной программе: фруктами, овощами и различными полезными травами... Какая мерзость. Интересно, Нефертити своим умом дошла до этого интересного обряда омоложения или же ей посоветовал совершать такие процедуры местный жрец-полудурок...? Или же это вообще эпатажный вымысел Михаила Веллера...? Кто знает, кто знает...

Впрочем, проблема питания Нефертити меня не сильно волновала в тот момент и вряд ли вообще когда-нибудь будет беспокоить мой пытливый ум...

Постояв немного у входа в столовую, я поговорил с Титом [он же в свою очередь ждал Коновалова, чтобы вместе с ним потрапезничать] всё на ту же извечную для меня тему — Янка и все-все-все... Эх…

Из школы я вновь вышел в сопровождении Егеря. Егерь уже в который раз сетовал мне на свою любовную неудачу, я же молча слушал его. Я понимаю его, прекрасно понимаю. В метро, уже по давней хорошей традиции, мы с Егерем прошли по одной карточке, хотя дежурная сегодня не дремала и озирала своим зорким четырехглазым взглядом предтурникетное пространство. Но нам все равно удалось перехитрить этого метрополитеновского Цербера, и мы благополучно проскочили в нутро станции метро "Бауманская". Расположившись под одной из статуй красноармейца, минут пять мы просто разговаривали, беспечно провожая поезда грустными взглядами…

Оказавшись со мной на "Курской", Егерь угостил меня мороженым, что, безусловно, было приятно и вкусно. Он снова зашел ко мне домой совсем ненадолго, буквально на полчасика...

Пообедав, я сел за физику и алгебру. Делая алгебру, также по давней хорошей традиции я позвонил Титу со своими нелепыми вопросами, а также успел с ним обсудить множество других вещей, например, взгрустнуть об уходе англичанки Веталлы. В некоторых записях моего дневника имеются отнюдь нелестные отзывы в отношении ее персоны, но зачастую писалось это из-за моей безудержной глупости. К примеру, самая любимая фраза Тита из моего дневникового лексикона — "...урок поганого инглиша со злобной Веталлой..." Эх, теперь у нас новый англичанин — дядя Огр, ой, то есть Джангр...

Делая уроки, да и после завершения домашней работы я все время думал о Янке... Как же глупо и бескомпромиссно все выходит... Для меня...

Завтрашний день не таит в себе ничего особенного. Расписание вполне приемлемое, если закрыть глаза на урок под названием М.Х.К., который будет вести заслуженный педагог Российской Федерации Курицына Наталья Олеговна. Жду его с нетерпением.